top of page

Казанский вокзал

 

Уже в кремле не думали о чуде,

И не спасали в Храмах от тоски,

Но, как и прежде, что-то ждали люди,

Сложив у ног дорожные мешки.

 

Глядел Ильич растерянно с червонцев,

Как в шапки нищих падают рубли,

А по перрону кувыркалось солнце

Шальной синицей в угольной пыли.

 

А что вокзал, он спал да бил баклуши,

И что ни день, менял себе вождей,

И грел, как мог, простуженные души

Сырым теплом чугунных батарей.

 

И только счастье в розовом вагоне

Катило к югу, кушая зефир,

И пожимал плечами на перроне,

Для всех чужой, отставший пассажир.

​

Летели дни, мелькали Первомаи,

И год за годом продлевалась бронь,

И все вокруг, друг друга обнимая,

Плясали вальс под пьяную гармонь.

 

Кружили лица, галстуки, погоны,

Наколки, фиксы, майки, костыли,

И кувыркалось солнце по перрону

Шальной синицей в угольной пыли.

 

А Казанский вокзал

Оземь шапки бросал,

И в присядку плясал,

Задыхаясь от слёз,

Вальс

             несбыточных

                                         грёз...

​

​

Август 

​

Август по городу,

Август по городу

Бродит уже.

Скучным фотографом

С поднятым воротом,

В жёлтом кашне,

Пары на лавочках,

Песни тальяночек –

Всё до поры.

Тихо под клёнами,

И полусонными

Стали дворы.

 

Лето кончается,

В небе качается

Птичий кортеж.

Слёзы без повода,

Вот они проводы чьих-то надежд.

Что-то не сбудется…

Чисто на улице,

Чисто в душе.

Август по городу,

Бродит

Уже...

 

​

Московское утро

 

Уже сгорела ночь,

Как тополиный пух,

Ушли друзья,

И разлетелись музы,

И репродуктор нем,

И не терзают слух

Псалмы по бывшему

Советскому Союзу.

 

Столица спит,

Больна и тяжела,

Скребя коленками.

На простынях - заплатки.

Ещё чуть-чуть,

И сгинет тишина

В блатных аккордах

Утренней зарядки.

 

Цветные сны

Истлеют в суете,

И жизнь - не жизнь,

Игрушка на смех курам,

И начинает пол-Москвы

Свой новый день

Такой привычною

Похмельной процедурой.

 

И вновь сограждане,

Доверившись судьбе,

Бесцельно топчутся

По пыльному Арбату,

А где-то рвёт

Рубаху на себе

Какой-то съезд

Каких-то депутатов.

 

На месте Кремль,

А остальное трын-трава,

Здесь не в диковинку

Потопы и пожары.

Уже вовсю торгует

Песнями Москва,

Раскрыв у ног

Гитарные футляры.

 

Уже летит грядущий век

На всех парах,

В регланах кожаных

Парижского покроя,

И виновато

Прячутся в платках

Глаза старух,

Ударниц метростроя.

 

И вот уже

На весь Охотный ряд

Кричат о счастье

Продавцы газет,

Ведь там у них,

В Америке, закат,

Ну а в Москве -

В Москве рассвет.

Старый дом

 

Как изменилось всё, Бог мой!

Чужими кажутся подъезды.

Соседка с чёлкой золотой

Уже на выданье невеста.

И в землю врос наш старый дом,

Знакомых вытянулись лица,

И в гастрономе за углом

Помолодели продавщицы.

 

Как изменилось всё вокруг,

Как потускнело, полиняло,

Не удержали мать и друг,

Когда такси я гнал к вокзалу.

Семь лет не срок, семь вёрст не крюк,

В Норильске нынче, завтра в Бресте.

Как изменилось всё вокруг!

Вот только ключ на прежнем месте.

 

Семь лет и зим – как полчаса,

И снова лётная погода,

А друг, что письма мне писал,

В земле уже четыре года.

Да как я мог, как я забыл,

Что мать, молясь тайком за сына,

Ждала и всё стирала пыль

С моих неношеных ботинок.

 

И слушают мои шаги

На окнах пыльные алое,

И стали ниже потолки,

И напрочь выцвели обои.

И только я, и моя тень,

И тусклый свет, и день вчерашний,

Лишь вечный скрип дверных петель

Теперь тоскливей и протяжней.

 

Как изменилось всё, Бог мой!

Чужими кажутся подъезды,

Соседка с чёлкой золотой

Уже на выданье невеста.

И только в мире ни души.

И у кого просить прощенья,

Что я с отъездом поспешил,

Что опоздал я с возвращеньем?

 

Прости меня, мой старый дом,

На переулке воровском,

Где я по битому порогу

Когда-то бегал босиком.

Прости меня, мой старый дом,

Увитый хмелем и плющом,

Святой мой храм в конце дороги,

Мой вечный мир с одним окном.

bottom of page